Впервые иноагентом объявлено образовательное учреждение
Признание иноагентом Бориса Гребенщикова затмило гораздо более важную новость: в России появилась первая образовательная организация со статусом «иностранный агент» — Англо-американская школа в Москве.
При всем уважении к великому БГ, рокеров в списке иноагентов — уже почти два десятка, а вот образовательное учреждение, которое имеет все российские регистрации и лицензии, в этот список попадает впервые. У нас пробито новое дно — вслед за медиа и культурой они пришли в образование. Раньше такого рода «гражданские казни» проходили индивидуально (иноагентами признавали профессоров, директоров, лекторов), а теперь начались институциональные.
Борьба со сталинским наследием
Англо-американская школа в Москве никак не походила на то учреждение, которое должно гордо носить первый в России статус «школа-иноагент». Последний год мы с оставшимися адекватными коллегами шутили, чье образовательное учреждение станет первым «иноагентом». Я ставил либо на наш «Новоколледж», либо на Европейский университет в Санкт-Петербурге. Первый активно сопротивляется всем милитаристским инициативам, второй — вот уже полтора года живет с тихо протестующим черно-белым сайтом. Из обоих не вылазят прокуроры и проверяющие. Но нет — выбор российского Левиафана пал на элитную школу в Москве, открытую еще при Сталине для детей дипломатов.
Англо-американская школа существовала аж с 1949 года. В апреле этого года районный суд Москвы на 90 дней приостановил ее деятельность. Причины, конечно, были ужасными: у образовательной организации не было разработанных программ допобразования, по которым они учили детей. А еще целых 15 человек не имели нужных дипломов. Читай — у них не было бумажек местного Урюпинского педагогического университета, купленных после прохождения его курсов, слепленных из старых презентаций на платформе Moodle (кстати, американской). Не пережив этого унижения, школа объявила, что прекращает деятельность. В ней на тот момент училось 1200 детей.
Запрет на работу
И вот решили добить, сделали иноагентом. Причина — пропаганда ЛГБТ, что противоречит «традиционным российским ценностям» (кто бы еще знал, что это за ценности такие!). А еще — что в руководстве школы есть иностранцы. На этом моменте нужно вспомнить стародавние времена (начало 2010-х), когда для участия в прорывной программе 5–100 все ведущие российские университеты непременно привлекали в свои наблюдательные советы иностранных специалистов.
Закон об иностранных агентах прямо запрещает им (нам) заниматься образовательной деятельностью. Для физических лиц — в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Для юридических лиц (школ, колледжей, вузов) — вообще для всех и всегда. Иными словами, признание школы иноагентом — это прямой, внесудебный, а главное — теоретически бессрочный запрет на основную деятельность.
Выбраться из этого морока школе можно будет только открыв новое юрлицо и заново получив все лицензии и аккредитации — что маловероятно в нынешних условиях.
В общем, новое дно пробито. У нас есть первая (хотя уже и неработающая) школа — российское юридическое лицо, признанное иноагентом. До этого «нежелательной организацией», правда, был признан Свободный университет — но он оставался и остается неформальным объединением профессоров, уволившихся после начала «специальной военной операции» из российских университетов. Итак, в независимых медиа в России убили, запретили или ограничили в правах уже почти всех. В культуре — делом против спектакля «Финист ясный сокол» продемонстрировали, что неприкасаемых нет. Теперь перешли к образованию.
Цепной пес режима
Здесь необходимо сказать, что если сравнивать российское образование с российскими же медиа, то наше образование — это примерно на 98% сплошная «Российская газета». А остальные два процента — профессиональные издания, которые подчеркнуто «вне политики» (то есть, читай — не критикуют любые абсурдные решения власти). За последние полтора года российское образование, которое теоретически могло стать центром противостояния милитаристскому безумию общества (поскольку нормальное образование всегда делает общество лучше), стало цепным псом режима.
Хотите, чтобы каждый понедельник всем школьникам России рассказывали, почему СВО в Украине — это хорошо? Пожалуйста, все взяли под козырек. Нужно привести «ветеранов СВО» и военкомов к школьникам и студентам, чтобы те агитировали подписать контракты? Без проблем, только скажите, сколько надо людей. Нужно провести конференцию «ДНК России», чтобы профессора с умным видом рассуждали об «особом пути России» и извечном противостоянии с Западом? С удовольствием, университеты уже в очередь выстраиваются, там же распределяют бюджеты.
Моральный императив оказался чужд российскому образованию. Десятилетиями вытравливая из образования любые здоровые инициативы, государство добилось своего — тотальной лояльности с размышлениями о том, что мы «просто делаем свое дело» и «стараемся сохранить школу». За последние полтора года с момента начала СВО в Украине мы видели десятки и сотни случаев тихого протеста учителей, и почти ни одного случая протеста, или хотя бы публичного несогласия директоров школ и ректоров университетов. Все — за.
Эрогенная зона государства
Однако эти же полтора года показали и другое. В отличие от медиа, в образовании нет разницы — лоялен ты системе или нет. Это Владимир Соловьев до поры может не переживать о своем статусе в системе. А вот совершенно лояльный ректор РАНХиГС Владимир Мау полгода провел под арестом. Или вот лояльная и никак публично не протестующая Англо-американская школа по самому факту своего существования оказалась закрыта.
Для государства, которое строит свою легитимность на прошлом, образование — эрогенная зона. Лояльность или нелояльность здесь больше не защищает ни от чего. И в будущем мы обязательно увидим еще отставки и аресты многих ректоров, которые подписали печально известное письмо в поддержку СВО в Украине. Увидим посадки директоров школ и колледжей, которые были «недостаточно патриотичны». Ящик Пандоры открыт — и закрыть его будет очень сложно
Ну, а коллеги по цеху могут продолжать делать вид, что ничего не происходит, проводить свои конференции и презентации, развивать стратегические проекты и с умным видом рассуждать о том, что важнее: хард-скиллс или софт-скиллс.