Новый конец старой истории

Владислав
Иноземцев
доктор экономических наук

Почему Западу сегодня вряд ли что-то угрожает

Пару недель назад на канале информационного агентства Bloomberg вышли два продолжительных интервью Фрэнсиса Фукуямы, которые я бы советовал посмотреть всем, кто интересуется современными глобальными трендами. Не стану пересказывать мысли творца концепции «конца истории», но хочу поделиться кое-какими соображениями о текущем моменте.

Мне давно кажется, что погружаясь в суету с начала пандемии, а потом и «специальной военной операции», мы забываем о больших трендах, формирующихся у нас перед носом. Мы по-прежнему живём в мире Химерики (Chi от China, Китай, -merica от Америки; экономический симбиоз двух стран, термин Морица Шуларика и Нила Фергюсона) — но плотность взаимодействия Китая и США резко сократилась. КНР только что перестал быть крупнейшим поставщиком товаров в Соединённые Штаты, уступив Мексике. Мы по-прежнему думаем, что интеграция Китая и Запада идёт по нарастаю­щей, хотя китайские инвестиции давно уже ждут только в Африке и Латин­ской Америке. Иностранные инвесторы впервые за 40 лет начинают выводить капиталы из Ки­тая, а агрессия России против Украины сплачивает западный мир никак не хуже, чем гонка вооружений времён холодной войны.

Что напоминает мне эта картина? То время, когда Фукуяма написал про­славившую его статью. Сегодня американцы говорят, что Китай и Россия вы­глядят основными вызовами США: Китай как почти равный конкурент в хо­зяйственной и технологической сферах, Россия как рисковый игрок, способ­ный дестабилизировать ситуацию в мире. Но не похожей ли была ситуация 35-40 лет назад, когда СССР засовывал голову в афганскую петлю так же, как сегодня Россия — в украинскую? И особенно похожей она была ещё и потому, что на востоке поднималась Япония, которая, как считалось, была обречена обогнать США к началу 2000-х годов. Но на рубеже 1980-х и 1990-х обе этих угрозы, как говорится, «слиняли за три дня».

Советский Союз столкнулся с политическим кризисом и распался, Япония «схлопнулась» финансово и отправилась отдыхать почти на двадцать лет. Причины ясны: в первом случае огромное геополитическое перенапряжение на фоне сырьевого хозяйства; во втором — усиленное строительство совершенной индустриальной экономики (an ultimate industrial economy, см.: Sakaiya, Taichi. What is Japan? Contradictions and Transformations, Tokyo, New York: Kodansha International, 1995) в условиях надутого государственными деньгами кредитного пузыря.

Сильно ли происходящее сегодня отличается от ситуации 35-летней дав­ности? Да почти никак. В России то же милитаристское безумие и пикировки с Западом при даже возросшей зависимости от технологического импорта. В Китае — самый большой в мире долговой пузырь (долги только региональных и местных органов власти оцениваются в $23 трлн) и переоцененная недвижимость (цены на квартиры в Пекине выросли более чем в 12 раз за последние 15 лет) при 30 миллионах свободных квартир и снизившихся в этом году на треть продажах жилья; фондовый рынок потерял 47% с 2008 г.; экономика медленно восстанавливается после пандемии. В июле в стране зафиксирована дефляция, а оборот внешней торговли продолжает снижаться. Экономики России и Китая сегодня очень связаны — если Китай сорвется в штопор, Москве мало не покажется! (Хотя даже падение японского импорта нефти на треть между 1981 и 1986 гг. стало значимым фактором обрушения цен во второй половине 1980-х, последствия которого всем нам хорошо известны). Запад заметит этот кризис не более, чем «азиатский» кризис 1997–1998 гг.

Очень популярны досужие разговоры о «необеспеченных долларах» и «зависимости Запада от поставок сырья», но Европа и Северная Америка сейчас намного более самодостаточны, чем в 1980-е годы. В 1988 г. 27% всех продан­ных в США автомобилей были импортированы из Японии, сейчас китайские машины вообще не присутствуют на американском рынке. В начале 1980-х США импортировали 8 млн баррелей нефти в день, а в прошлом году стали её нетто-экспортёром, зато 12 млн баррелей ежедневно ныне закупает Китай. Даже американский долг сегодня размещается в основном на внутреннем, а не на международных рынках, как это было в конце ХХ века. Атлантическая экономика от Канкуна до Хельсинки и от Ванкувера до Анкары едина как ни­когда: даже казавшаяся непреодолимой зависимость Европы от российских энергоносителей исчезла как страшный сон всего за неско­лько месяцев.

Я не собираюсь ничего предсказывать и выступать алармистом, но ещё с конца 1990-х годов я повторяю, что возможности «догоняющих» индустриа­льных стран опере­жать лидеров (что многократно происходило в прошлые столетия — кейсы Великобритании, Германии и США тому свидетельства) в эпоху эконо­мики знаний и социального капитала исчерпаны (см.: Иноземцев, Владислав. Пределы «догоняющего» развития, Мо­с­ква: Эконо­ми­­ка, 2000). И по­этому я вполне допускаю, что лет через пятнадцать заархивированные посты и статьи наших дней студенты будут читать с таким же неподдельным удив­лением, с каким мы сейчас узнаём об опасениях американцев проиграть Со­ветам в космической гонке и перелистываем пожелтевшие страницы ми­рово­го бестселлера конца 1970-х, называвшегося Japan as number one.

Владислав
Иноземцев

доктор экономических наук, профессор, директор Центра исследований постиндустриального общества (Москва)