юрист, писатель
Первый Восточный окружной военный суд в Красноярском крае вынес 10 февраля приговор подросткам из Канска Никите Уварову, Денису Михайленко и Богдану Андрееву. Обсуждать судебный процесс интересно разве что профессиональным юристам, а вот следствие шло интересно для всех.
Это классический современный российский суд, для которого оперативные службы, следствие и прокурор должны сделать так, чтобы у судьи не возникло помех спокойно вынести обвинительный приговор. И у них все получилось, хотя адвокаты — Антон Колосов, Владимир Ильков и Владимир Васин — отработали профессионально. Их работа, на мой взгляд, и стала основой такого щадящего приговора с учетом тяжести обвинения.
Уварова признали виновным в прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности (статья 205.3 УК), в незаконном изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенном группой лиц по предварительному сговору (часть 2 статьи 223.1 УК) и в незаконном хранении и ношении взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенном группой лиц по предварительному сговору (часть 2 статьи 222.1 УК), осудив его к лишению свободы сроком на 5 лет.
В отношении Михайленко и Андреева суд дело в части обвинения по статье 205.3 УК прекратил по основаниям, предусмотренным примечанием этой статьи, признав, что они добровольно сообщили органам власти о прохождении обучения (что за дышло эта явка с повинной!), а в остальной части согласился с обвинением, осудив к лишению свободы условно с испытательными сроками.
Изначально в совокупности со статьей 205.3 УК подросткам вменили в участии в террористическом сообществе (часть 2 статьи 205.4 УК), а это от 5 до 10 лет лишения свободы. В этом эпизоде и была та самая переписка в игре.
Много сломано копий, что это было и зачем, до сих пор люди не понимают, как можно осуждать за игровую переписку, это цепляет, но противники говорят: «Смотрите, разобрались, этот эпизод прекращен». Версии разные, от оперативного внедрения провокаторов в игре до того, что мальчики продумывали план, учились и готовились под руководством неведомых инструкторов.
Все намного проще, чем кажется.
В течение дня после появления листовок в поддержку Азата Мифтахова на здании ФСБ — вот это мастерство сыска — тайный орден был установлен. Оказалось, что это дети в опасном количестве не менее пяти. Шестой был установлен позже.
Один из них был задержан незамедлительно. Мелькает, исчезая, вопрос, а почему же не задержали всех сразу?
Ответ у бывалых силовиков один — чтобы с задержанным побеседовать, привлечь его к сотрудничеству и вступить посредством его телефона в переписку с остальными. Опера — люди далеко не глупые и исполненные практического смысла.
Во-первых, это потом можно будет писать про прекращение деятельности террористического сообщества путем глубокого оперативного внедрения, но сначала надо хоть как-то «закрепиться», получить хотя бы минимальную базу доказательств наличия оного сообщества хотя бы для справки-меморандума.
Во-вторых, зачем бегать за каждым, если все отозвались и сами придут?
Переписка началась, параллельно шли «беседы» мальчика с чекистами. По результатам переписки задержанный пригласил сообщников на встречу, где поимка обучавшихся террористической деятельности лиц и была осуществлена. Пули над головами не свистели, взрывы не гремели, просто мужчины увезли мальчиков в свои кабинеты.
Переходим к главному на этом этапе. Подчеркиваю, мы ничего не утверждаем, это лишь моделирование, предположения и исключительно оценочные суждения, с мнением автора может быть не согласна не только редакция, но и сам автор.
Условные главный следователь и главный опер смотрят на шестерых подростков. Факт расклейки ими листовок установлен. Но есть еще изъятые телефоны и зашуганно выданные пароли. Что-то террористическое вполне намечается — Венера не Венера, но что-то венерическое есть, вот так можно оценить квалификацию добытого материала на тот момент.
Нужно что-то решать, и решение пришло. Показалось оно поначалу изящным: обучение терроризму с использованием компьютерных игры, это так современно, об этом так много говорят на разных профессиональных площадках силовиков всего мира. Да и реальные факты есть.
Допускаю, что ключевым оказался тот фактор, что двое уже давали показания.
Вполне могу представить себе такой план: возбуждаем дело по обучению и участию, переписка в игре налицо, истолкуем в допросах, а потом уйдем в изучение данных мобильных телефонов, это наверняка даст новые эпизоды.
В целом план, если он был, вполне осуществился.
Телефоны дали переписку, допросами эту переписку разложили как надо, эксперты-лингвисты всегда готовы помочь, а еще нашлись химические вещества, листовки, анархистская литература.
Попутно с перепиской появились эпизоды с изготовлением взрывчатых веществ, что очень громко звучит, но в деле это лишь смеси доступных в магазинах товаров. Условно говоря, зашел в хозяйственный магазин, купил несколько (иногда и меньше, чем несколько) порошков различного назначения, смешал, бухнул на заброшенной стройке. Даже хлопок не получится — столь любимый в нынешних релизах. Оговорюсь, в опытных руках и гексоген легко намешать, а об этом и вспоминать страшно. Но здесь не та ситуация.
Конечно, увлечение опасное. И часть смесей даже нашли.
Снова ставим себя на место условных управителей всей этой истории.
Имеем беснующихся иноагентов, издевающихся над взрывом в компьютерной игре.
Версия, действительно, не пошла. Кликбейт оказался вирусным, а содержание вялым. Можно было бы упереться и протащить через суд этот эпизод, если бы больше ничего не было? Конечно. Пусть кинет в меня оправдательным приговором всяк, уворачиваться не буду и покаюсь. Но, и я этому рад, управителям показалась мудрой идея прекратить этот эпизод. И милость явить, да и себя не обделить, фактуры для приговора с избытком.
Так из дела ушел Minecraft. Но даже это ничего не изменило во взгляде со стороны. Аккуратней надо с первыми версиями на публику.
Потому осталось что осталось, а именно переписки, общение и взрывчатое вещество. Можно придираться к квалификации эпизодов с этим веществом, достаточным можно было бы признать вменение изготовления и хранения изъятого, но этот гуманизм уже попахивал бы вольтерьянством, потому вменили и взорванные хлопушки, назвав их для солидности самодельными взрывными устройствами осколочно-фугасного действия.
На словах вменили. Суд мог бы в этой части оправдать, уж очень сомнительно вменять взрывы, которых никто не слышал и не видел, достаточно было оставить обнаруженные смеси, но, конечно, не стал в виду того же неприятия вольтерьянства.
Параллельно была выращена вишенка на не испеченный еще торт. Один из шести (Подольский) был осужден к условному сроку за недонесение об акте терроризма. Заранее, с признанием вины. Каков портальчик открывается, только подумайте: терроризма еще нет, суд оценку никому не известным «взрывам» не дал, но за недонесение о неустановленном факте человек уже осужден, с предустановленным в приговоре фактом оного терроризма.
Вообще, ситуация с распределением ролей подростков сколь дикая на взгляд далекого от силовых реалий гуманитария, столь же изумительно безупречная для любого руководителя следственного органа или оперативного подразделения, скажем, ФСБ.
Дано — причастные в количестве шесть. Смотрим, что на выходе.
Три шикарных свидетеля обвинения.
Один из этих трех предусмотрительно заранее осужден за недонесение о деянии, которое только рассматривается судом.
Два обвиняемых с явками с повинной и признанием.
Ну и главное — есть убежденный злодей. Он Кропоткина читал.
Можно всех переставлять местами, кроме Никиты Уварова, его трогать не надо, уж больно хорош как главный герой. Есть в замысле автора этой жуткой пьесы какая-то леденящая гармония, не поспоришь.
Ну и Кропоткин — находка. Очень хорошее слово для приговора.
Услышим еще.