старший научный сотрудник ИЭП им. Гайдара, PhD
Споры о модели ускорения экономического роста не утихают. Одни экономисты делают ставку на экспорт. Другие — считают маловероятным повторение историй успеха, обеспеченного ростом экспорта. Они видят основным источником роста развивающихся экономик увеличение производительности небольших предприятий. Но при всем разнообразии мнений экономисты сходятся в одном: экспорт остается фактором роста благосостояния общества.
Выход на экспортные рынки позволяет значительно увеличить производство и, соответственно, доходы. Одно дело — производить товары и услуги для национальной экономики, размер которой ограничен численностью населения, высоким неравенством доходов и другими факторами. Другое — выйти на рынки с несопоставимо большим числом потребителей.
Но важно не только где ты продаешь, но и что и кому именно ты продаешь. Выигрыш от экспорта растет, если это сложные товары, которые поставляются в богатые экономики. Развитые страны предъявляют высокие требования к качеству, экологичности, функциональности и безопасности товаров и услуг. Если продукция компании соответствует этим требованиям, то удешевленные версии своих товаров она сможет продавать и в развивающихся экономиках. Это позволяет увеличить производство, доходы и темпы экономического роста.
Как с этой задачей справляется российская экономика? Казалось бы, некоторые российские производители проходят через технологическое обновление. На улицах российских городов можно увидеть новые автобусы, трамваи или троллейбусы, произведенные с участием национальных компаний. Мы путешествуем в современных поездах, значительно более комфортных, чем их предшественники. Примеры таких достижений можно обнаружить в разных областях.
Вклад в модернизацию российских производителей внесла политика импортозамещения — отчасти вынужденная из-за санкционных ограничений. Стремление к продуктовому суверенитету и контролю все большей части звеньев производственных цепочек способствовало модернизации некоторых российских производств. Но конвертируется ли эта модернизация в существенные экспортные достижения? К сожалению, нет. Индекс экономической сложности, измеряющий роль технологичных товаров в экспортной корзине, указывает на стагнацию российской экономики по этому критерию — 52-е место среди 133 стран. Впрочем, географическим соседям России — Белоруссии и Украине — устойчивое усложнение экономики тоже не дается.
Такая стагнация объясняется отчасти тем, что даже с модернизированными товарами российским производителям сложно выйти на богатые рынки. Например, транспортные средства они продают преимущественно соседям из числа бывших республик СССР (да и всего на машины и оборудование приходится около 7% экспорта, по данным ФТС). Иначе обстоит дело с сырьем (а это половина экспорта) — главными покупателями являются как раз более богатые страны.
И этому вряд ли стоит удивляться, поскольку товарная модернизация в России не рассматривает экспорт в качестве приоритета. Расширение экспорта называлось целью промышленной политики, но на деле подменялось защитой внутреннего рынка и производителей. Помощь российским компаниям не связана с их экспортными результатами так строго, как это было сделано в ряде стран Восточной Азии. В Японии, Корее и на Тайване, например, защита от импорта увязывалась с экспортными успехами национальных компаний. Через институты развития российские власти помогают экспортерам выходить на новые рынки, но в целом содержание этой помощи заставляет воспринимать экспортные достижения скорее как похвальный дополнительный результат.
Как следствие, отдельные производства благодаря импортозамещению будут обновляться, но выигрыш экономики в целом будет скромным.
Импортозамещение, как правило, не трансформируется в существенное увеличение благосостояния. Наиболее яркий пример — Аргентина, которая начала XX в. в статусе богатой страны, а закончила его заурядной развивающейся экономикой. Страна реализовала политику импортозамещения, но заметным экспортером более сложных товаров стать не смогла. Противоположных результатов в усложнении экспортной корзины и движении в мировой иерархии доходов достигла Южная Корея.
Исторически продуктовый суверенитет был частой целью российской индустриальной политики. Сегодня складывается впечатление, что эта цель вновь играет ключевую роль. Однако хотелось бы наконец увидеть, как приоритетом политики становится именно экспорт российских товаров и услуг.