экономист
Ковид-революция на рынке труда. Была ли она?
Ковид сильно изменил — почти перекроил — наш рынок труда, и прежним он уже никогда не будет. Такое мнение приходится слышать довольно часто. Но в чем могут выражаться перемены, о которых столько говорят?
С одной стороны, в изменении отраслевой и профессиональной структуры занятости. То есть люди начинают делать что-то новое, одни рабочие места заменяют другие, их структура становится иной. С другой — люди могут делать то же, что и прежде, но работают иначе: не в офисах, а из дома, из кафе, с лавочек в парках, из коворкингов и т. п. То есть меняются способ и место выполнения работы.
Оба типа изменений могут происходить одновременно. И уже происходят, настаивают футурологи: многое изменилось, диджитализация продолжит набирать темп и ее влияние будет нарастать. Работы из дома будет все больше. Офисы как место работы будут отмирать, что вызовет кризис на рынке недвижимости с далекоидущими последствиями. Цифра и искусственный интеллект вытеснят значительную часть офисного планктона, что приведет к безработице среди юристов, бухгалтеров, секретарш и т. п., а цена айтишника взлетит до небес. Все это скажется на многих сферах нашей жизни — от образования до госуправления. Я, возможно, немного утрирую, но такова логика этих предсказаний.
Я не берусь гадать, что будет через 20, 30 или 50 лет. Но если речь идет о том, что мы можем документировать уже сегодня, то никаких драматических изменений я пока не вижу. Во всяком случае, о них не говорят ни статистика, ни специальные обследования. Исключениями являются рост числа доставщиков и спрос на айтишников. Но ни те ни другие не определяют профессиональный портрет российского рынка труда. Давайте разберем все по порядку.
Обновил ли ковид структуру рынка?
Начнем со структурных изменений видов деятельности и профессий. Такого рода сдвиги всегда проявляются в показателях потоков — наймов и увольнений, создания и ликвидации рабочих мест. Если сжимаются секторы или профессии, то фирмы активно увольняют ненужных работников или эти работники увольняются сами. Численность занятых на таких рабочих местах в этом случае снижается. В статистике это отражается в увеличении коэффициентов выбытия работников и коэффициентов ликвидации рабочих мест. Если какие-то секторы, наоборот, расширяются, то коэффициент найма должен расти — фирмы будут нанимать больше людей. В итоге увеличатся и показатели создания рабочих мест. Годовая сумма коэффициентов найма и выбытия называется показателем оборота и отражает темп перераспределения рабочей силы. Сумма показателей создания и ликвидации рабочих мест характеризует темп перераспределения рабочих мест. Первый показатель всегда больше второго.
Спасибо Росстату — он довольно прилично считает оба эти показателя. Что же с ними стало в ковидном году по сравнению с доковидными? Статистика говорит о том, что в 2020 г. все три показателя не только не выросли — они снизились по сравнению со значениями доковидных лет. Например, показатель выбытий во II квартале 2020 г. был на 1,2 п. п. ниже, чем за год до этого. Показатели ликвидации рабочих мест в 2020 г. также меньше среднего значения за предыдущие три года.
Значит, структурные перемены не ускорились, а, наоборот, замедлились!
Является ли это удивительным и контринтуитивным? Конечно, нет. В условиях ковида кризис на рынке труда возник не в результате шока спроса. Введение ограничений, вызванных эпидемиологическими соображениями, подморозило предложение. В этой ситуации нужно было сохранить человеческий капитал компаний, который необходим для быстрого перезапуска после снятия ограничений. Значит, компаниям выгодно не увольнять, а держать имеющихся работников. Государственная политика также подталкивала их к этому. Это означает, что замораживаются не только новые наймы, но и увольнения. Притормаживается не только создание новых рабочих мест, но и их ликвидация.
Все на дистант?
А что стало со способом и местом работы? Все ли ушли на дистант и в нем навсегда застряли? В ответе на эти вопросы нам также поможет Росстат. В доковидном 2019 году дома или из дома работало около 2% всех занятых, т. е. примерно 1,5 млн человек. Половина из них — те, кого можно назвать дистанционными работниками. На пике ограничений, т. е. в апреле 2020 г., согласно статистике, дистанционно трудилось 4,5 млн, или примерно 6,5% всех занятых. Уже в мае этот показатель несколько снизился, а затем ускорил движение вниз. К концу года всего около 1,5% занятых трудилось дистанционно.
Надо отметить, что подавляющее большинство дистанционных работников принадлежит к группе специалистов, к которым относится примерно каждый четвертый. Конечно, среди них куда больше людей, которые могут так работать, чем в среднем, и на пике доля дистанционщиков в этой группе доходила до трети. Это высокий показатель, но вряд ли можно называть дистанционную занятость новой реальностью рынка труда в целом.
Альтернативные обследования дают более высокие цифры, чем Росстат. Согласно им, на пике доля дистанционщиков могла достигать 15–20%. Но, во-первых, эти обследования сильно скошены в пользу специалистов с высшим образованием, которые и уходили на дистант, а во-вторых, и в этом случае отмечается сильное снижение значений после весеннего пика. Все-таки для такой работы далеко не все профессии подходят, и не все работники к ней стремятся.
Возможность работать дистанционно в условиях жестких ограничений — это своего рода привилегия, но работать так все время для многих скорее наказание. Последствия такого режима для эффективности работы и для нормальной семейной жизни остаются неисследованными.
Это не означает, что дистанционная работа не имеет будущего. Наверное, имеет, но скорее в смешанном варианте, когда дом становится офисом на день или два в неделю, а выбор остается за работником. В этом случае охват в пределах 3–5% является вполне возможным.