старший научный сотрудник ИЭП им. Гайдара, PhD
Технологического суверенитета добиться можно, но это будет суверенитет Робинзона Крузо
Не добившись заметных успехов в импортозамещении (они были преимущественно в простых отраслях), российские власти добавили к прежним планам еще и достижение технологического суверенитета. Однако с ростом планов не растут шансы на их реализацию.
Для стран с относительно простой структурой экономики действует эффект колеи: новые товары чаще производят не новые, а уже сформировавшиеся в стране отрасли. Если экономика выпускает боевые и грузовые вертолеты, то у нее есть хорошие шансы наладить выпуск и пассажирских: технологии знакомы, есть обученный персонал, производственные мощности, инфраструктура и пр. Россия же теряет возможности не просто создавать новые производства, но и поддерживать прежние — санкционные ограничения и мобилизация сильно изменят структуру российской промышленности. Многое из того, что Россия могла производить до февраля 2022 г., она более изготавливать не в состоянии. И неясно, какие производства сохранятся (а если сохранятся, то в каком виде) и смогут стать основной для развития товарной и экспортной корзины.
Один из наиболее ярких примеров — выпуск транспортных средств. В России остановилось производство современных вагонов метро, очень сильно сократилось производство легковых автомобилей, изготовители грузовиков испытывают серьезные трудности с поставками ключевых агрегатов. Довольно туманное будущее ожидает производителей авиатранспорта. Так, «Аэрофлот» хочет закупить 339 авиалайнеров российского производства, но перспективы этих закупок пока весьма неопределенны. Производство авиалайнера Ту-214 является штучным и задачу массового выпуска этого самолета еще только предстоит решить, а в случае Superjet-NEW и MC-21 нужно решить задачу запуска этих самолетов в серийное производство.
Сегодня впору вести речь не о развитии производственной корзины, а о ее восстановлении. Но и это будет совсем непросто. Многое из того, что изготавливалось до 24 февраля, требует зарубежных промежуточных и инвестиционных товаров, теперь временно или постоянно недоступных из-за санкций. Из-за частичной мобилизации потери несут трудовые коллективы. Это происходит как из-за того, что работники самых разных отраслей отправляются на фронт, так и из-за массовой эмиграции специалистов. Впрочем, эмиграции способствуют и мрачные ожидания относительно будущего российской политики и экономики. В результате, ИТ-компании, университеты, архитектурные бюро и т. д. лишаются значительного числа сотрудников, в том числе ключевых.
С таким опустошением российской индустрии, которая теряет оборудование, комплектующие, технологии и человеческий капитал, довольно сложно представить себе восстановление производственной корзины.
К тому же удар нанесен со стороны не только предложения, но и спроса. И это еще один барьер на пути налаживания собственного производства. Представим себе крайне маловероятное событие: российские производители освоили выпуск сложного медицинского оборудования — «линейного ускорителя». Это радиотерапевтический комплекс, который используется для облучения злокачественных новообразований. В России, однако, всего несколько десятков центров, где применяются такие ускорители. Может ли окупиться выпуск этого оборудования покупкой нескольких десятков единиц? Причем не в год, а в течение нескольких лет, поскольку это оборудование явно не изнашивается со скоростью амортизации автомобильных покрышек?
Очевидно, что нет. Российский рынок слишком мал для устойчивого функционирования этого производства. Если бы оно было глобальным, то огромные издержки на инвестиции были бы распределены по сотням и сотням единиц товаров. В мире таких центров насчитываются многие тысячи. Но продукция, выпущенная ради импортозамещения, предназначена для удовлетворения внутреннего спроса и неконкурентоспособна на мировом рынке. Кроме того, доступ российских производителей на глобальный рынок могут заблокировать санкции.
Незначительный размер производства делает выпуск этого медицинского оборудования возможным только благодаря постоянным государственным субсидиям. Однако в условиях сокращающегося бюджета, а вместе с ним и средств на поддержку российских производителей, обеспечение спроса силами государства — а претендентов на помощь будет определенно немало — вряд ли представляется возможным.
Властям вряд ли будет легко реализовать и другую меры, о которой мечтают многие производители: ограничить импорт со стороны иностранных конкурентов. Сейчас на многих рынках основным конкурентом российских компаний становятся фирмы из Китая. Например, это касается рынка грузовиков и междугородних автобусов. Однако едва ли властям удастся ограничить конкуренцию с компаниями из страны-основного технологического донора.
Поводя итог, приходится констатитовать, что процесс импортозамещения будет проходить довольно вяло. И конечной цели этого процесса — технологического суверенитета — скорее всего можно будет достичь совсем не в том виде, о котором говорят власти. Технологический суверенитет на самом деле может быть и в глубоко отсталом государстве, которое довольствуется примитивной потребительской корзиной и столь же простыми технологиями.
Робинзон Крузо ведь добился технологического суверенитета. Так и российская экономика может довольствоваться уровнем технологий, который, с одной стороны обеспечивает ей суверенитет, а с другой не приближает, а, наоборот, отдаляет ее от мировой технологической границы.