Зачем вам Сталин?

Вы, уважаемый читатель, согласны или не согласны с суждением «Сталин был великим вождем»? Вероятно, не согласны. А вот большинство наших с Вами соотечественников раньше тоже не были согласны, а в последние годы более половины склонились к согласию с этим утверждением. Почему это так?

Мы почти 30 лет назад начали следить за изменениями значимости сталинской фигуры. В своих опросах в начале 1990-х мы стали просить респондентов назвать несколько имен тех, кого они считали самыми выдающимися людьми «всех времен и народов». Формулировка намеренно была выдержана в стиле политической лексики сталинских времен. Однако в 1994 году Сталина в этом списке назвали 20%, а Петра Первого — вдвое больше, свыше 40%. Петр оказался на первом месте, а Сталин на четвертом, он тогда пропустил вперед себя и Ленина, и Пушкина.

Со временем Сталин стал подниматься в этой иерархии. В 2003 году он был уже третьим, оттеснив Пушкина. В 2012 году Сталин вышел на первое место и далее его уже не покидал. К 2021 году результаты оказались зеркально противоположны тем, которые были в начале, в 1994 г. Теперь Сталин стоял на первом месте, названный в почти 40% ответов, а Петр Первый — на четвертом, с долей голосов вдвое меньшей, чем у Сталина.

Параллель Сталин — Путин

Наблюдая рост просталинских настроений за годы путинского правления многие обозреватели полагали, что дело в политике Путина, которая то косвенно, то прямо проводила реставрацию многих элементов сталинского режима. От высокопоставленных лиц и от активистов «снизу» слышались требования официально восстановить почтение к Сталину.

В ответ критиками высказывалось немало догадок, что путинский режим призывает тень Сталина, чтобы подчеркнуть подобие покойного вождя и нынешнего президента (мол, «Путин — это Сталин сегодня»), и это делается ради укрепления его легитимности.

Нам же тогда казалось: того, что у нас понимают под словом «легитимность», Путину и так хватает. Можно даже рискнуть высказать утверждение, что, если этим словом обозначается отсутствие у публики намерений оспаривать право правителя ею править, то этой неоспоримости у Путина поболее, чем у Сталина. Путину не приходилось военной силой подавлять мятежи, разоблачать реальные и мнимые заговоры против себя, выявлять своих врагов в ближайшем окружении и везде вокруг. И если Сталин как историческая персона послужил для «укрепления персоналистского режима Путина», то скорее посредством такой фигуры: «Сталин тогда — он как Путин сегодня».

Но вообще чересчур увлекаться простой параллелью Сталин-Путин в массовом сознании не стоит. Различий много. Прежде всего, наши граждане в общем знают, что стоит за словами «культ личности». Несколько раз за время правления Путина мы задавали вопрос: есть ли в России культ личности Путина? И каждый раз главный ответ был «нет».

Или вот совсем другой аргумент: с самого начала пребывания Путина на высших постах в государстве мы спрашивали: «интересы каких групп населения выражает Путин?» И практически всегда главный ответ был «интересы „силовиков“, спецслужб». На втором месте как правило — «интересы олигархов». Ожидаемые ответы: «интересы простых людей», «всех» и т. п. никогда не были на первом месте. Т. е. Путин — не «отец народов» и не «лучший друг физкультурников».

Вопрос об отношении россиян к Сталину еще более символический (если так можно выразиться), чем об отношении к Путину. Путин, пусть для людей он не живой человек, а медиа-образ, но он все-таки существует где-то там в Кремле или в бункере, как-то ведет себя, посылает публике те или иные сигналы. Сталин же молчит, себя не проявляет. К Путину отношение вот уже 23 года не меняется, а к Сталину, хоть это чисто символический объект, за это же время отношение изменилось не только количественно, но и качественно.

Как изменилось отношение к Сталину

Вот пример.

Мы задавали вопрос об отношении к Сталину и предлагали на выбор три ответа о позитивном отношении, три о негативном и один о безразличном. Если сравнить доли ответов о позитивном и негативном отношении, то в 2001 году негатив в 1,3 раза преобладал над позитивом. К 2006 году эти два массива почти сравнялись. В 2010 и 2012 г. наметилось преобладание позитива (в 1,3 раза). С 2014 по 2017 год доля позитивных оценок Сталина была уже в два раза больше, чем негативных. В 2018 и 2019 году она стала в четыре раза больше, в 2021 — в шесть раз больше, а в нынешнем 2023 году — в восемь раз больше.

Вот эти позитивные и негативные ответы.

«Уважение» — это в нынешнем языке и теплое искреннее чувство, и признание более высокого статуса того субъекта, которому говорящий выражает уважение. «Нас боятся — значит уважают», часто говорят наши респонденты. Вот это проявилось и в случае ответов про Сталина. Если вглядеться в эти результаты, можно увидеть, что «позитив» образовался за счет конвертации страха и неприязни как факторов массового сознания в 2001 году в «уважение» как главный мотив отношения к бывшему вождю у нынешних россиян.

 «Уважение» — это сдержанная формулировка. В сталинские времена полагалось выражать чувства, используя суперлативы. Мы видим, что эта стилистика принимается и нынешними россиянами.

При замере 1992 года в составе опрошенных было много людей, чье детство и юность прошли в годы культа Сталина, а затем при Хрущеве, разоблачавшем этот культ. Большинство респондентов того опроса лишь недавно пережили период гласности, продолживший разоблачения сталинизма. В этом, на наш взгляд, одно из объяснений того, что в их среде мнение о Сталине как великом вожде не преобладало. В нынешнем населении, где живших при Сталине почти не осталось, оно разделяется более, чем половиной. Думая о более общих причинах различия этих двух моментов исторического времени, надо говорить о курсе на демократизацию, заявленном тогда в РФ. Этот курс задавал отношение к политическому деятелю не как к «вождю», а как к слуге общества. Современной же публике предложена совершенно другая — самодержавная — модель государства. Она предполагает автократа во главе. То, что эта модель принята российской публикой, удостоверено, в частности, нашими регулярными опросами, регулярно же сообщающими о постоянстве одобрения Путина не менее, чем двумя третями населения.

Заметим, к слову, что наши же опросы конца 1980-х-начала 1990-х гг. показывали, что советский, далее российский народ готов и к другой, республиканской, демократической модели общественного устройства. Но судьбу России решил не народ, а интерес «демократов», пришедших к управлению страной. Чтобы оставаться у власти и пользоваться возникающими в этой связи возможностями обогащения себя и «своих», они пошли, как известно, на пошаговую замену только что установленных демократических норм на знакомые всем самодержавные. Отношение к Сталину как символу «советского самодержавия» — сперва «культ личности», затем негативное отношение к этой личности, перешедшее далее в позитивное, иллюстрирует эту готовность российского общества принять не только автократическую, но и демократическую модель, однако без готовности внутренними силами институционально закрепиться в ней.

Зачем Сталин нужен нынешним российским властям

Видно несколько целей.

Одна из них связана с тем, что сейчас у власти чекисты, которые не хотят отказываться от своего происхождения от «органов», творивших при Сталине террор, но и не хотят принимать на себя ответственность за те дела и за нынешние. Террор можно списать на Сталина, а со Сталина нынешнее общество за это спрашивать не собирается. Судить Сталина за эти дела не думают. Сталин в глазах россиян неподсуден. Значит, и тот, кто теперь на его месте, тоже. Такая предлагается логика.

Опросы показывали, что о репрессиях сталинской эпохи в нынешнем населении еще со времен гласности сохранилась мысль об их массовости, о том, что миллионы стали невинными жертвами. В 2012 году 67% россиян соглашались с формулой: «Это было политическое преступление, и ему не может быть оправдания». Соглашались, что те, кто были замешаны в нем, должны «принести покаяние». Но ровно столько же (64%), т. е. те же самые люди сочли, что искать виновных не надо, что организаторов и исполнителей репрессий надо «оставить в покое за давностью лет». Значит и их наследникам ничего не грозит. Опросы показывали: за продолжение процесса реабилитации выступали три четверти россиян. То есть память о жертвах надо хранить, но память о палачах не надо ворошить. И как в этой связи стоит вопрос о Сталине? Уже в 2010 году соглашались считать Сталина «государственным преступником» лишь одна треть, а половина не соглашались.

Обратим внимание: вопрос о суде над Ельциным будировался очень активно и этот суд многим казался возможным. Вопрос о суде над Сталиным, кажется, вообще никогда и никем в СССР не поднимался. Понятно, что нынешняя власть множеством средств устраняет возможности ассоциаций с Ельциным и поощряет ассоциации со Сталиным. У того в глазах советских и постсоветских людей был особый иммунитет, что бы не делалось по его указанию или от его имени. И нынешняя власть такой иммунитет имела.

Потому как гром прозвучало слово «Гаага».

Меньшинства и Сталин

Напоследок разберем вопрос, как относятся к фигуре Сталина две особые группы среди нынешних жителей России. Здесь надо сделать отступление.

Опросы Левада-центра с давних пор начинаются вопросом: «Вы считаете, что дела в стране идут сегодня в целом в правильном направлении, или вам кажется, что страна движется по неверному пути?» Весь путинский период преобладал ответ «дела идут в правильном направлении». Ответ «страна движется по неверному пути» в последние месяцы выбирали от одной пятой до одной четверти опрошенных. Это меньшинство можно назвать «несогласными». Основная часть (более 8 из 10) среди этих людей распространяют свое недовольство и на Путина. Они отвечают «нет» на вопрос одобряют ли они его деятельность на посту президента. Это еще более узкое меньшинство: с начала СВО 80% и более среди всех россиян деятельность Путина как президента одобряли, этих неодобряющих — около 15%. Приходит мысль числить и их если не оппозицией, то своего рода диссидентами.

Впрочем, как мы сейчас увидим, с диссидентами прошлых десятилетий у названных групп несогласных общего найдется немного. Разве что их критический и пессимистический взгляд на работу основных институтов государственной власти и на перспективы политического и экономического развития страны. (У лояльного большинства на этот счет — несмотря на СВО, а возможно, и благодаря ей — широко разлитый оптимизм. Даже на деятельность Думы и то смотрят с одобрением — а обычно его не бывает). Хотя эти люди не одобряют деятельность президента и курс страны, они не вообще против всякой власти: они, как правило, одобряют деятельность «своих» губернаторов, глав своих республик.

По демографическим характеристикам эти люди несколько моложе, чем лояльная публика. Среди них меньше пенсионеров, больший, чем в среднем, процент рабочих, служащих, людей со специальным образованием, жителей крупных городов.  

По своим актуальным политическим ориентациям эти люди если и поддержали бы на воображаемых думских выборах какие-то партии, то КПРФ (около 10%) и ЛДПР (около 10%). За «Яблоко» проголосовали бы 2% считающих путь страны неверным и 3% не одобряющих деятельность Путина. Но их самое сильное намерение в отношении воображаемых выборов — в них не участвовать. Поддержка протестов среди них несколько выше средней, но все же в протестах они по большей части участвовать, по их словам, не стали бы. У них есть пусть нюансные, но отличия от большинства и по другим чувствительным вопросам. Выражать доверие Навальному в нынешней публике не готов почти никто, а в этой группе такие есть, хоть их и несколько процентов. Зато выражением недоверия Навальному отметились все группы населения. И только в обсуждаемой группе не одобряющих президента недоверие его опальному оппоненту не выразил никто.

Они, повторим, пессимисты и скептики. Большинство населения, и это один из уже отмеченных парадоксальных эффектов СВО, обрели с ее началом «уверенность в завтрашнем дне». Это особая уверенность. Она сочетается с отсутствием понимания, когда эта СВО закончится, основной ответ — не раньше, чем через год… Вероятно, ее затяжной ход и то, что она вся «там», а не «тут», помогают надеяться, что так оно все будет и завтра.

Но среди тех, кто считает, что страна идет неверным путем, 70% не имеют, что логично, и такой уверенности в завтрашнем дне. А из тех, кто не одобряет президента, все 80% заявляют, что в завтрашний день не верят.

Больной вопрос в нынешней путинской России: кто за нее отвечает. В массе лояльного населения 60% заявляют, что не чувствуют себя ответственными за происходящее в стране. Среди описываемого критически настроенного меньшинства доля не принимающих на себя эту ответственность за страну не ниже, как можно подумать, а еще выше — около 75%-80%. Укрепление собственного «чувства ответственности за происходящее» испытывают менее 20% в широкой публике, но вдвое реже — в указанном меньшинстве. Правда, «чувство стыда за происходящее» в этих группах испытывают втрое чаще, чем в остальной публике.

Теперь посмотрим на отношение к Сталину этих меньшинств в сравнении с позициями большинства.

Как видим, центр тяжести ответов об отношении к Сталину и у лояльной публики, и у недовольных — «уважение», а на втором месте «безразличие». Если в полностью лояльной Путину среде 57% считают Сталина «великим вождем», то среди нелояльных — 40%. Критическое отношение к Сталину маргинально в этих группах маргиналов, его выражают около одной пятой из их числа. Они не «антисталинисты». Дело в другом. Они проявляют критическое отношение к нынешнему руководству страны в пять раз активнее, чем по отношению к Сталину, ее легендарному вождю. Сталин для них великий потому, что он был вождем великой страны. И как этот символ он значит для этих людей больше, чем наличная политическая власть.

Да, они за великую Россию. Но они не считают, что величие страны сегодня достигается завоеваниями и насильственным покорением. Это выражается в их отношении к действиям ВС РФ на Украине: из считающих путь страны неверным половина, а из не одобряющих деятельность Путина — две трети эти действия не поддерживают.

В этом их диссидентство, их главное их расхождение с остальной публикой.