В недавнем выпуске подкаста «Экономика на слух» приглашенный профессор РЭШ Александр Маланичев рассуждал о причинах и возможных последствиях стресса на мировом нефтяном рынке. Какие пути выхода из этого кризиса? Что может потерять Россия из-за санкций? Заменит ли солнечная энергия нефть? Вот основные тезисы выпуска

Мир уже не раз был свидетелем энергетических шоков, но у них были разные причины.

У текущего нефтяного кризиса, или шока, их несколько, поясняет приглашенный профессор РЭШ Александр Маланичев; получился идеальный шторм, так как одновременно действует ряд факторов. Бомба замедленного действия была заложена под нефтяной рынок попыткой преждевременного энергоперехода, когда инвестиции в разведку и добычу нефти и газа были ограничены. Поэтому нефтяная отрасль сейчас недоинвестирована, и об этом сигнализируют высокие цены, которые активно росли уже в прошлом году.

Кроме того, примерно с 2018 г. изменились настроения инвесторов в сланцевую промышленность США: они хотят увеличения не добычи, а возврата на инвестиции. Поэтому сланцевые добытчики не так быстро реагируют на рост цен, как раньше, когда они за полгода могли закрыть проблему с предложением нефти.

В апреле 2020 г. мировой спрос на нефть из-за пандемии ковида рухнул более чем на 20 млн барр./сутки, в мае за ним последовало предложение. Но затем в ходе восстановления экономики предложение нефти выросло не так быстро, как спрос. И сейчас страны ОПЕК не могут выполнить даже свой план по восстановлению добычи.

Нефтяные шоки были и в прошлом: эмбарго арабских стран в 1973 г., иранская революция и ирано-иракская война в 1979–1980 гг., вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г., взлет цен почти до $150/барр. во время начинавшегося мирового финансового кризиса в 2008 г. Но экономика постоянно структурно меняется, поэтому сложно провести полную аналогию между событиями нынешними и прошлыми. Например, текущая ситуация отличается наличием стратегических резервов нефти у стран, входящих в Международное энергетическое агентство (МЭА); это уже позволяет сократить дефицит в краткосрочной перспективе. Кроме того, структура экономики изменилась, поэтому Маланичев не ожидает роста цен в 3–4 раза, как во время кризисов 1970-х гг., и полагает, что в ближайшие годы они не должны подниматься выше $120–130/барр. Но даже такие цены стимулируют разработку новых запасов, которая раньше была экономически неэффективна, в том числе, возможно, сланцевых месторождений в Южной Америке и Китае.

Считается, что лекарством от высоких цен на нефть служат высокие цены на нефть: они приводят к сокращению спроса, или повышению энергоэффективности, или появлению новых технологий, или ускорению развития других источников энергии, в том числе возобновляемых. Либо эти факторы сложатся вместе. В истории уже трижды бывало, когда с такого уровня цен (выше $100/барр. при расчете в текущих ценах с учетом исторической инфляции) мировой рынок нефти сползал вниз.

Первый раз цены поднялись высоко после того, как с конца XIX в. появлялись технологии добычи нефти с помощью бурения, строились трубопроводы, возникали новые способы использования нефти, в том числе в автомобилях. Развитие новых технологий и разработка новых месторождений в итоге привели к снижению цен. Энергетические кризисы 1970-х — 1980-х гг. и скачок цен стали хорошим стимулом для развития добычи в Северном море, строительства нефтяных платформ, и в итоге цены, превысившие $100/барр., снова сползли вниз. Кризис 2008 г., когда цены превышали $140/барр., породил сланцевую революцию, которая в итоге спровоцировала падение котировок в 2014–2016 гг. менее чем до $30/барр.

Как нынешние события и в более долгосрочной перспективе энергопереход отражаются на России и ее нефтяной отрасли? Общее замедление экономики отрицательно скажется на внутреннем спросе. Но на внешнем рынке сбыт будет организовываться различными способами. Так, Иран, находясь под санкциями, продолжал продавать нефть в Китай, а тот не стеснялся публиковать эту статистику. Трейдеры на практике ведут двойную политику и могут использовать различные способы: например, смешивать подсанкционную нефть с другими сортами, перегружать ее в море с одного танкера на другой (хотя много так не вывезешь) и т. д. То есть экспорт из России не исчезнет, даже если будут введены дополнительные санкции. Кроме того, цена ограничения экспорта нефти и нефтепродуктов из России (а это около 7 млн барр./сутки) будет очень высокой для мировой экономики и экономик конкретных стран, поэтому они подумают дважды, а то и трижды.

По оценке Управления энергетической информации США, среднесуточная добыча в России может снизиться с 11 млн барр. в феврале — марте до 8 млн барр. в мае. МЭА прогнозировало потерю 3 млн барр./сутки уже в апреле, но этого не случилось. Маланичев считает, что сокращение будет меньше 3 млн барр./сутки и в мае, но это все равно негативно скажется на операционных показателях компаний. Вместе с тем потеря 3 млн барр./сутки для российской нефтянки компенсируется ростом цен: выручка при прочих равных была бы сохранена. Правда, сейчас российская нефть продается с дисконтом до $35/барр., но и цена $65/барр. вполне приемлема для российских компаний. Однако рынку придется структурно перестраиваться.

Кроме того, ископаемые виды топлива уже называют активами с сомнительной стоимостью, которые могут преждевременно обесцениться из-за энергоперехода. Он необратим — это вопрос времени и развития технологий. Но пока непонятно, какой может быть доля возобновляемых источников в энергобалансе, поскольку солнечная и ветряная энергетика нестабильна. Для нее нужен базис в виде аккумуляторов (причем в их роли могут использоваться также водород и вода), газовой и атомной энергии. Без последней энергосистема точно не сможет существовать на горизонте до 2050 г.

Южная Корея отказалась сворачивать атомную энергетику, Франция и Великобритания обещают ее развивать. Есть также проекты малых реакторов: например, в России работает построенная «Росатомом» баржа «Академик Ломоносов». Сложно будет и без угля, потому что спрос на энергию растет, особенно в Китае, и тут необходимо развивать технологию улавливания и хранения углекислого газа.

Поскольку Россия — страна больших расстояний и низких температур, то двигатель внутреннего сгорания здесь задержится дольше, чем в Европе, США и Китае. Но новые источники энергии будут развиваться и в России. Например, на Севере дуют сильные ветра, в отдаленных районах ветрогенератор можно сочетать с дизельной установкой, сильно экономия на топливе. Также можно развивать производство водорода, добавлять его в газ при экспорте, что позволит снизить нагрузку на окружающую среду, так как выбросы СО2 будут меньше.