Международное энергетическое агентство (МЭА) опубликовало доклад World Energy Outlook на месяц раньше обычного, чтобы его расчеты могли учесть участники климатического саммита ООН COP26 в ноябре в Глазго.

Больше электричества и эффективности

«Экономика новой энергетики будет более электрифицированной, эффективной, взаимосвязанной и чистой, — говорится в докладе. — Она появляется в результате самоподпитывающегося механизма политических мер и технологических инноваций, и сейчас ее дополнительно стимулируют низкие издержки: на большинстве рынков солнце и ветер теперь самые дешевые источники новой электрогенерации. Технологии чистой энергетики становятся основной сферой инвестиций и занятости, динамичной ареной для международного сотрудничества и конкуренции».

Вместе с тем неровное восстановление мировой экономики привело в этом году к резкому росту цен на ископаемое топливо (газ, уголь, нефть) и увеличению их производства, отмечает МЭА. Во многом из-за этого 2021 г. займет второе место по темпам роста выбросов углекислого газа в истории. «Госрасходы на устойчивую энергетику в программах восстановления экономики составляют лишь около трети инвестиций, необходимых, чтобы перевести энергетическую систему на новые рельсы», — констатирует агентство.

Оно уже составляло сценарии развития энергосектора до 2040 г. с учетом действующих политических мер и ожидаемого перехода к более зеленой экономике, а в мае представило первый доклад о необходимых шагах для достижения миром нулевых нетто-выбросов к 2050 г. Один из главных шагов — прекращение инвестиций в новые нефтегазовые проекты, что вызвало отторжение у российских нефтяников, чиновников и ряда экспертов. В новом докладе МЭА формализует свои сценарии, увязывая их с климатическими целями, и рассматривает перспективы развития энергоресурсов.

В нефтяном секторе, например, во всех трех представленных сценариях доля России и ОПЕК в мировой добыче растет по сравнению с 2020 г., вот только сама эта добыча — впервые во всех сценариях — переживает необратимый спад. Правда, его скорость и масштабы сильно различаются: в самом радикальном варианте добыча сократится до 72 млн баррелей в сутки к 2030 г. и 24-25 млн — к 2050 г. (в допандемийном 2019 г. было 100 млн баррелей).

«Снижение спроса на нефть в мире — очень вероятный сценарий с учетом того, что многие страны идут по пути декарбонизации, предполагающем отказ от традиционных энергоносителей в пользу альтернативных источников энергии», — считает руководитель лаборатории Экономики изменения климата НИУ ВШЭ Игорь Макаров.

Три сценария

В преддверие COP26 многие страны обнародовали меры по борьбе с изменением климата; 27 государств Евросоюза и еще более 50 стран пообещали сократить нетто-выбросы углекислого газа до нуля (большинство — к 2050 г.).

• Сценарий данных обещаний (APS). Если эти меры будут реализованы вовремя и в полной мере, пишет МЭА, вредные выбросы начнут заметно сокращаться (связанные с энергоресурсами — на 40% к 2050 г.). Спрос на нефть достигнет максимума примерно в 2025 г. на уровне 97 млн баррелей в сутки, затем снизится до 77 млн баррелей к 2050 г. К концу нынешнего десятилетия потребление угля в электроэнергетике упадет на 20%, а среднегодовой рост мощностей в солнечной и ветряной энергетике составит около 500 ГВт. Но в этом случае мировая температура к 2100 г. все-таки вырастет на 2,1° по сравнению с индустриальным уровнем (цель Парижского соглашения — ограничить ее рост величиной «намного ниже» 2° и «приложить усилия», чтобы она выросла не более чем на 1,5°).

• Сценарий утвержденных мер (STEPS). Если учитывать те меры, что правительства уже ввели в конкретных секторах, а также разрабатывающиеся инициативы, чистый рост спроса на энергоресурсы до 2050 г. практически полностью будет удовлетворен за счет низкоуглеродных источников, но ежегодные вредные выбросы останутся на нынешнем уровне (во многом за счет промышленных предприятий). Спрос на нефть, достигнув 104 млн баррелей в сутки в середине 2030-х гг., перестанет расти и лишь немного снизится к середине века. В результате мировая температура вырастет на 2,6° к 2100 г.
• Сценарий нулевых нетто-выбросов к 2050 г. (NZE). Сегодняшние обещания покрывают менее 20% разрыва в сокращении эмиссий, который необходимо закрыть к 2030 г., чтобы иметь шансы удержать рост температуры в пределах 1,5° к 2050 г. Поэтому в ближайшее десятилетие нужно действовать по четырем основным направлениям, считает МЭА:

1. масштабная дальнейшая электрификация с использованием чистой энергии: удвоение мощностей в солнечной и ветряной энергетике по сравнению со сценарием APS; увеличение мощностей с низким уровнем выбросов, в том числе в атомной энергетике; развертывание огромной электрической инфраструктуры; быстрый вывод угля из эксплуатации; электрификация транспорта и отопления (к 2030 г. 60% всех продаваемых легковых автомобилей должны быть электрическими, после 2035 г. — 100%);
2. безостановочное повышение энергоэффективности вместе с мерами по снижению спроса на энергию, в том числе за счет выпуска энергоэффективных материалов и изменения поведения потребителей;
3. сокращение выбросов метана в операциях с ископаемым топливом (два крупнейших эмитента — Китай и Россия, на которых приходится более трети источников выброса метана в мире, при этом они не приняли целей по абсолютному сокращению таких выбросов до 2030 г.); 1 т метана считается эквивалентной 30 т СО2 на 100-летнем горизонте глобального потепления (расчет Межправительственной группы экспертов по изменению климата);
4. активизация инноваций в чистой энергетике: технологии для масштабного сокращения выбросов до 2030 г. есть, но почти половина сокращений, которых нужно достичь в сценарии NZE до 2050 г., связана с технологиями на этапе демонстрации или прототипа, в том числе в сфере водородной энергетики, улавливания и хранения углекислого газа.

«Россия на пути к зеленой экономике пока или топчется на месте, или делает мелкие шаги», — говорит Исполнительный директор Центра по эффективному использованию энергии XXI век (ЦЭНЭФ XXI) Игорь Башмаков. Наша экономика одна из самых медленнорастущих в мире, и это негативно влияет на развитие возобновляемой энергетики и декарбонизацию, а ведь они могли бы стать новыми факторами роста и экономического развития, считает он. В этом случае, «по нашим расчетам, к 2050 г. выбросы сократятся и будут на 80% ниже, чем в начале 1990-х гг.», добавил Башмаков.

В сценарии NZE МЭА оценивает открывающиеся к 2050 г. рыночные возможности в области производства ветряных турбин, солнечных панелей, литий-ионных батарей, электролизеров и топливных элементов в $27 трлн.

Доля — больше, нефти — меньше

Чтобы удержать рост температуры в пределах 1,5°, нужно к 2030 г. увеличить ежегодные инвестиции в связанные с чистой энергетикой проекты и инфраструктуру в три с лишним раза больше — почти до $4 трлн, считает МЭА. Пока же инвестиций, необходимых для удовлетворения будущего глобального спроса на энергоресурсы, недостаточно, а неопределенность относительно политики и спроса создает высокий риск волатильности на энергорынках.

В то же время ситуация с капиталовложениями в нефтегазовом секторе, на который повлияли два обвала цен в 2014-2015 и 2020 гг., соответствует такому развитию мировой экономики, в котором спрос на эти виды топлива стагнирует или даже падает, указывает МЭА. «Сегодняшние инвестиции в нефтегазовом секторе — одна из очень немногих областей, которая достаточно хорошо согласуется с уровнями, необходимыми по сценарию NZE до 2030 г.», — говорится в докладе.

Сейчас только у стран ОПЕК (ОПЕК, Россия и др.) почти рекордное количество свободных мощностей для нефтедобычи– 9 млн баррелей в сутки, около 10% мирового рынка, отмечает колумнист по сырьевым рынкам Bloomberg Дэвид Фиклинг. Неудивительно, что капиталовложения упали: нефтяные мэйджоры и независимые производители в США, на которых традиционно приходилось более трети инвестиций в разработку месторождений, не тратят новых денег, боясь, что ОПЕК «откроет краны и снова обрушит их проекты своей нефтью из более дешевых скважин». Свободных мощностей ОПЕК хватит, чтобы удовлетворять мировой спрос на нефть до середины этого десятилетия, писало МЭА еще в марте, напоминает Финклер.

Кроме того, стремление мира к декарбонизации порождает значительную неопределенность для нефтегазовых компаний, чьи активы в случае их наращивания могут преждевременно обесцениться. Как в сентябре писал VPost, в сценарии NZE компании рискуют потерять более $1 трлн на проектах, которые станут неконкурентоспособными в мире с низкими выбросами углекислого газа (расчеты Carbon Tracker).

Новые проекты после 2021 г. не будут рентабельными в сценарии NZE, говорится в докладе МЭА. Добыча будет все больше концентрироваться в странах с низкой себестоимостью, и доля России и ОПЕК вырастет с 47% сейчас до 50% к 2030 г. и до 61% — к 2050 г. (но вся мировая добыча составит в эти годы 72 млн и 25 млн баррелей в сутки соответственно).

В сценариях STEPS и APS доля ОПЕК и России к 2030 г. вырастет до 48%, что, правда, «гораздо меньше их доли в течение большей части прошлого десятилетия».

«Пока еще Россия может продавать нефть и газ и получать за это неплохие доходы, но расти они в будущем не будут, — говорит Башмаков. — Сейчас цены на газ, уголь подскочили и какое-то время могут держаться на высоком уровне, но они упадут, это неизбежно. Устойчивого источника роста при сохранении нефтегазовой модели у России нет; можно, продавая углеводороды, сохранять экономику на том же уровне, но это не совсем верный путь развития». При этом мировая экономика, взявшая курс на декарбонизацию, к 2050 г. может вырасти вдвое, добавляет он. Сегодня вклад России в мировой ВВП чуть более 2%, и «если мы не начнем „озеленять“ экономику, то к 2050 г. вклад будет 1%, с нашей страной просто никто считаться не будет», говорит Башмаков.