«Участие в зеленой трансформации позволяет России не только хеджировать риски, но также создает возможность стимулировать давно назревшую диверсификацию и модернизацию экономики и создать новые наукоемкие и производительные отрасли и рабочие места», — говорится в докладе «Россия и глобальный зеленый переход: риски и возможности».

Однако, судя по планам правительства, сокращать выбросы в ближайшее десятилетие предполагается за счет не столько диверсификации, сколько более простых мер. К тому же самый эффективный (в том числе с точки зрения благосостояния населения) вариант, о котором пишут Всемирный банк (ВБ) и Высшая школа экономики (ВШЭ), начнет давать отдачу лишь после 2035–2040 гг. Столь отдаленные перспективы слезания с «нефтяной иглы» России могут оказаться неинтересны — как алкоголику, который не может отказаться от спиртного сейчас ради здоровой жизни потом.

Какая диверсификация эффективнее

Большинство стран мира поставили цели по декарбонизации, крупные экономики активно занялись сокращением выбросов парниковых газов и потребления ископаемого топлива, Евросоюз планирует ввести пограничный корректирующий углеродный механизм (ПКУМ), аналогичную меру рассматривают Канада и Япония. Сокращение углеродного следа становится важным фактором в конкурентоспособности бизнеса и стран.

VPost уже писал, как, по мнению ВБ, может и должна действовать Россия в ответ на различные варианты климатической политики других стран, включая введение ими ПКУМ и цен на углерод. Но это скорее ответная реакция, а как Россия может действовать на опережение или просто, чтобы не отстать? Авторы доклада считают:

Есть две основные стратегии диверсификации, указывают эксперты ВБ и ВШЭ. Традиционной Россия в основном следовала в последние 20 лет: она предполагает развитие секторов, связанных с ископаемым топливом, и формирование дополнительных возможностей для создания стоимости. Это, например, нефтепродукты, нефте- и газохимия, сталь, цемент, удобрения; удержание низких цен на энергоресурсы и развитие вертикально-интегрированных промышленных компаний.

Традиционная диверсификация помогает сглаживать циклические риски, но не решает проблемы, связанные с сокращением спроса на ископаемое топливо и углеродоемкую продукцию, и не сможет обеспечить экономический рост, устойчивый к глобальному энергопереходу, указывается в докладе.

Диверсификация активов предполагает развитие экономики в направлении других конкурентных преимуществ, например:

🔹 человеческий капитал,

🔹 возобновляемый природный капитал (включая экосистемные услуги, применяемые в сельском хозяйстве, возобновляемой энергетике, туризме),

🔹 физический капитал (заводы и инфраструктура),

🔹 институциональный капитал.

Именно диверсификация активов критически важна, чтобы снизить негативные последствия переходных рисков.

Проводить ее можно двумя способами.

1. Инвестиции в активы, которые можно использовать в различных секторах, скажем, путем развития человеческого капитала (финансирование науки, образования, здравоохранения). Например, в работе «Влияние климатических политик в мире на российскую экономику» Игоря Макарова из ВШЭ, Генри Чена и Сергея Пальцева из Массачусетского технологического института показывается, как введение 1%-, 2%- или 3%-ного налога на ископаемые виды топлива и его направление на развитие человеческого капитала способно существенно снизить риски сокращения их экспорта. По оценке авторов доклада, наибольшую выгоду от такого перераспределения получат секторы производства, услуг, продовольствия и сельское хозяйство. В первые годы диверсификация может привести к замедлению темпов роста экономики, но к 2050 г. уровень благосостояния благодаря ей будет выше, чем без нее, считают эксперты ВБ и ВШЭ.
2. Выявление секторов экономики, которые могут обеспечить новую специализацию в декарбонизируемом мире, и их господдержка. Такими секторами могут быть:

• производство энергии из возобновляемых источников (ВИЭ);
• низкоуглеродные технологии, например, водород или улавливание и хранение углекислого газа (возможны эффективные сочетания: производство водорода без выбросов с помощью АЭС или улавливание СО2 при производстве водорода из природного газа);
• аккуратная добыча ископаемых, необходимых для зеленых технологий, таких как солнечные панели, аккумуляторы и т. д. (литий, никель, кобальт, редкоземельные металлы);
• лесоводство, положительно влияющее на климат.

Россия идет простым путем

Без климатической политики и международного сотрудничества российскую экономику ждут непростые времена.

Среднегодовые нефтегазовые доходы российского бюджета могут упасть в ближайшие 20 лет на 47% по сравнению с уровнем 2015-19 гг., или на $56,4 млрд. Такое возможно при реализации сценария устойчивого развития Международного энергетического агентства (50%-ная вероятность ограничения роста мировой температуры на 1,65° к 2100 г.), говорилось в докладе аналитического центра Carbon Tracker и Центра развития ОЭСР.

При реализации странами своих ОНУВ (определяемый на национальном уровне вклад в сокращение вредных выбросов — официально поданный в ООН документ со сформулированными правительством целями) российский экспорт энергоресурсов упадет на 20% к 2030 г. и на 25% — к 2050 г. по сравнению с базовым сценарием, а темпы роста ВВП России снизятся на 0,2-0,3 п. п., говорилось в упомянутой работе Макарова, Чена и Пальцева, вышедшей в 2020 г. С тех пор ОНУВ многих стран стали более амбициозными, к тому же это минимальные цели по декарбонизации, не учитывающие, например, многосторонних соглашений на Климатическом саммите ООН в Глазго.

Лучший вариант действий для России — международное сотрудничество вкупе с диверсификацией активов, считают авторы доклада ВБ и ВШЭ. При традиционной диверсификации российская экономика будет испытывать негативные последствия от зеленого перехода как при климатическом сотрудничестве, так и при продолжении нынешней траектории развития, а следование только ей имеет максимальные негативные последствия.

Но пока не похоже, чтобы Россия активно стремилась к диверсификации активов. Наименее затратными вариантами декарбонизации по-прежнему являются сокращение выбросов метана (в нефтегазовой и угольной промышленности), снижение углеродного следа электроэнергетики (путем увеличения доли ВИЭ) и проекты в области лесного хозяйства, писали в недавнем отчете «Цена декарбонизации для экономики России» аналитики «ВТБ капитала» Владимир Скляр и Анастасия Тихонова. По их оценке, на эти три направления приходится 59% всех выбросов в экономике (без учета поглощения), а стоимость их полной декарбонизации составляет 102,7 трлн руб. «Интересно, что примерно такая же цифра заложена и в декарбонизационные планы Минэкономразвития — т. е. в ближайшие 40 лет Россия намерена в первую очередь использовать наименее затратные опции, и уже потом перейти к реализации более капиталоемких проектов», — отметили аналитики.

Декарбонизационные планы Минэкономразвития включают многие отрасли, но наибольшая часть капиталовложений отводится под проекты по повышению энергоэффективности, предотвращению загрязнения в результате утечки, а также проекты в области лесного хозяйства и улавливания CO2, пишут они: «Проекты в других секторах либо будут иметь существенно меньший масштаб, либо не смогут получить значимую поддержку со стороны государства».

Не заглядывать слишком далеко

Усилия по диверсификации активов в долгосрочной перспективе ведут к увеличению благосостояния, поскольку экономика выигрывает от роста производительности вследствие инвестиций в исследования и разработки и в человеческий капитал, говорится в докладе ВБ и ВШЭ. По оценке его авторов, из-за лага между вложениями и результатом рост благосостояния в полной мере начнет реализовываться, начиная с 2035–2040 гг. Если диверсификация активов будет сочетаться с международным сотрудничеством в сфере климатической политики (включая введение углеродной цены), это даст прирост благосостояния на 3,4% в 2050 г. (по сравнению со сценарием без какой-либо диверсификации). Но даже без сотрудничества и при введении другими странами ПКУМ, диверсификация активов даст прибавку к благосостоянию в 2,2%.

Если мир уходит от ископаемого топлива, от которого сильно зависит российская экономика, то диверсифицировать ее, развивая альтернативные источники дохода, фокусируясь на других конкурентных преимуществах, вполне разумно, говорит профессор Российской экономической школы Герхард Тевс, изучающий экономики, зависящие от добычи полезных ископаемых. Другое дело, что при таком переходе пострадают интересы влиятельных групп во власти и бизнесе, потому что они потеряют доход или влияние, или и то и другое, добавляет он, ведь российская экономика во многом основана на извлечении ренты в секторах, связанных с ископаемым топливом. Тевс приводит такую аналогию: