директор по экономической политике НИУ ВШЭ
заместитель директора Центра исследований структурной политики НИУ ВШЭ
Конкурентоспособность промышленного предприятия определяется сегодня не только тем, насколько качественную продукцию оно производит и по какой цене продает, но и тем, какие услуги оказывает. Например, металлургический завод может оказывать своим покупателям услуги по доставке и хранению купленного металла. Автомобильный — по ремонту машин, предлагать тест-драйвы, организовывать выставки и т. д. Производитель может оказывать услуги по монтажу, предлагать товар в лизинг, в аренду, оказывать финансовые услуги. Автопроизводители создают музеи, модные дома — школы, мебельные магазины — студии планирования. Современный потребитель хочет покупать не просто товар, а ощущение, комфорт и даже образ жизни.
Все больше услуг промышленные предприятия покупают и сами на всех этапах производства — это НИОКР и дизайн, строительство и консалтинг и т. д.
Рост доли услуг в добавленной стоимости производства экономисты называют сервисизацией. Ее значение росло с 1970-х, а сегодня — это маркер конкурентоспособности продукции и развития экономики в целом. У компаний с высокой сервисизацией выше производительность, чем у предприятий, которые занимаются только производством. Более интенсивная сервисизация производства характерна для более развитых стран, с более сложной экономикой, более высокими расходами на образование.
На первый взгляд, российская промышленность насыщена сервисами — по нашим оценкам, 88% российских компаний в обрабатывающей промышленности дополнительно оказывают услуги. Но в основном это услуги, связанные с оптовой и розничной торговлей. Например, пищевая индустрия оказывает мало услуг в сфере ресторанного бизнеса. Автопром — почти не оказывает финансовые услуги, слабо вовлечен в аренду и лизинг, если сравнивать с крупнейшими мировыми концернами.
А что покажет география: на каких рынках российские промышленные компании приобретают услуги? В основном на отечественном же — его доля 80% даже у экспортоориентированных производств. Это примерно столько же, сколько в США, чуть больше, чем в Китае и существенно больше, чем в ведущих европейских экономиках — Германии, Франции, Великобритании (немногим более 60%). В большей степени от иностранных услуг зависят российские производства транспортного оборудования, а также компьютеров, электронного и оптического оборудования: доля иностранных услуг в этих производствах составляет около 35-36%.
В России сохраняется высокая зависимость от иностранной добавленной стоимости и во внутреннем конечном потреблении, и в экспорте. Так, доля иностранной добавленной стоимости в конечном потреблении в продукции текстильной, фармацевтической промышленности, в производстве электрооборудования, компьютеров, электронного и электрического оборудования, автотранспортных средств превышает 50%. В металлопродукции, бумажной и химической продукции – варьируется от 30 до 50%.
Около половины добавленной стоимости в импорте приходится на страны Евросоюза и Северную Америку, вторая половина в большинстве отраслей во многом основана на импорте из Китая.
Но в условиях санкций нужно обсуждать не столько зависимость российской промышленности от импортируемых услуг в целом, сколько от тех услуг, которые обладают высокой наукоемкостью, требуют высокого уровня человеческого капитала и не поддаются быстрому импортозамещению без потери качества. Прежде всего, следует обсуждать импортозависимость услуг, связанных с научной и технической деятельностью. По нашим оценкам, доля иностранных среди научных и технических услуг, используемых в российской промышленности, гораздо выше, чем доля иностранных услуг в целом (55,5% против 20%). Наиболее высока она в производстве машин и оборудования, в текстильном производстве и производстве одежды — свыше 80%, в производстве компьютеров, электронного и электрического оборудования — около 70%, превышает 50% в деревообрабатывающем производстве, в фармацевтике и автопроме, химической промышленности и производстве резиновых изделий.
Обращает на себя внимание не только высокая импортозависимость от научных и технических услуг, но и высокая степень географической концентрации поставщиков услуг — на долю стран ЕС и Великобритании приходится свыше половины всех импортируемых услуг, еще порядка 15% — на долю США, и только треть приходится на прочие страны. Доля услуг из Китая, на отношения с которым российские власти делают особую ставку, невелика. Китайская экономика за последние два десятилетия сделала значимый шаг в сервисизации промышленности именно за счет развития отечественных услуг. Однако они ориентированы на внутренний рынок страны как по соображения национальной технологической безопасности, так и в силу культурных и языковых барьеров между Китаем и прочими странами.
Возможности импортозамещения научных и технических услуг существенно ограничены, по отдельным направлениям зависимость преодолеть весьма сложно. В связи с существенными геополитическими осложнениями возникает вопрос, какие же у российской промышленности остаются возможности для повышения конкурентосопособности на мировых рынках, а значит и для повышения качества своей продукции? И что может сделать государство? Как минимум — не стремиться к сплошному импортозамещению в услугах — вряд ли оно даст в ближайшей перспективе ощутимые позитивные результаты. Напротив, нужна точечная активная либерализация импорта услуг. А в интересах национальной безопасности нужно стремиться не к тотальному импортозамещению, а к расширению географической диверсификации поставщиков.
