Новая нормальность российской экономики — санкции, спад экономики, проблемы с платежами, отсутствие внешних инвестиций и др. — требует перестройки финансового сектора, чтобы он смог финансировать экономику и сохранил устойчивость, решил Центробанк и поделился своими планами на этот счет. Это именно планы: доклад для экспертного обсуждения, по итогам которого концепция может измениться.

«Финансовый рынок столкнулся с резким и масштабным шоком, связанным с введением санкций против крупнейших финансовых организаций, заморозкой активов за рубежом. Ухудшение экономической ситуации и падение доходов сказываются на кредитоспособности граждан и бизнеса. Все это создает риски для финансовой устойчивости финансовых организаций при том, что требуется усиление потенциала кредитования и доступности иных инструментов обеспечения финансовыми ресурсами российской экономики, которая будет проходить через структурную трансформацию», — описывает ситуацию ЦБ. А «учитывая, что экстраординарное изменение обстоятельств, по всей видимости, надолго и будет иметь структурные последствия», требуются «системные решения, существенная адаптация, а в отдельных случаях и пересмотр подходов, приоритетов и планов».

Вот главное из того, что он предлагает.

Отречемся от старой валюты

Девалютизация, причем не только финансового сектора, но и реального. ЦБ будет способствовать ускорению этого естественного процесса в банках (дополнительными регуляторными мерами, стимулирующими сокращение проведения банками операций в «токсичных» валютах) и ждет помощи от правительства в девалютизации компаний.

«Могут потребоваться дополнительные меры для дестимулирования использования „токсичных“ валют компаниями реального сектора», — пишет ЦБ. Он считает целесообразным нефинансовым организациям перевести накопленные средства в валютах недружественных стран в иные валюты. А пример могут показать госкомпании: «В отношении госкомпаний будет оправдан выпуск правительством соответствующих директив (рекомендаций)». Аналогичные рекомендации могут последовать и для отказа от использования валют недружественных стран в новых контрактах (там, где это невозможно в сжатые сроки — включение в контракты условия, допускающих исполнение требований в рублях или валютах дружественных стран).

Отказываясь от них, надо найти замену. Требуется переориентация и усиление внешнеторговых и финансовых отношений России с дружественными странами с выстраиванием необходимой инфраструктуры, взаимосвязей, каналов платежей и расчетов, настройкой правового поля. Причем сделать это надо так, чтобы минимизировать риски вторичных санкций, которых могут опасаться другие страны, пишет ЦБ.

Предстоит создать ликвидные рынки этих валют. Сейчас расчеты в национальных валютах сопряжены с дополнительными издержками, часто очень существенными (расширенные по сравнению с резервными валютами спреды при конвертации; отсутствие широкого и доступного перечня инструментов управления ликвидностью, регуляторные барьеры и др.), перечисляет ЦБ, исправить это может только время и приход достаточного числа участников, причем как экспортеров, так и импортеров (их баланс — отдельная проблема).

Требуется развитие рынка производных инструментов на валюты этих стран, пишет ЦБ, для чего придется: установить новые связи с финансовыми системами (в том числе с регуляторами) дружественных стран; создать работающую систему платежей и расчетов в их валютах. Надо привлекать на рынок процентных ПФИ корпоративных и институциональных клиентов, отмечает ЦБ, признавая, что возможно понадобится в каком-то виде присутствие на рынке его самого и/или госструктур. Учитывая, что возможности использования национальных валют в расчетах зависят от наличия ликвидных валютных и денежных рынков, ЦБ готов рассматривать механизмы своего участия на начальных этапах для поддержки ликвидности.

Фонд страхования банков

Пока дела у банков идут не так плохо, как ожидалось в начале кризиса. Докапитализация банков за счет ФНБ, похоже, не понадобится. Против выступил не только Минфин, но и ЦБ: «В целом банковская система удар пережила», — говорила его председатель Эльвира Набиуллина.

Однако расслабляться нельзя. Во-первых, это во многом следствие поблажек от ЦБ: он разрешил банкам не отражать многие убытки. Это позволило пройти острую фазу кризиса, но послабления не могут сохраняться слишком долго, признает регулятор (он, кстати, хочет постепенно вернуться к публикации отчетностей, кроме самой чувствительной, но не имеющей отношения к финансовому положению — информации о бенефициарах). По мере отмены поблажек потери будут проявляться. А они велики: резервирование всех санкционных убытков может занять 6-7 лет, говорил президент ВТБ Андрей Костин. Во-вторых, банковская система пережила только первый удар.

«Ситуация на финансовом рынке и в экономике может изменяться под влиянием внешних негативных факторов», — признает ЦБ: в случае их реализации не исключено, что наряду с помощью собственников потребуется системная поддержка финансового сектора. Она может быть оказана в различных формах в зависимости от масштаба проблем — как в виде прямой докапитализации, так и в форме предоставления капитальных гарантий, дающих право на получение поддержки при ухудшении финансового положения организации.

Для этих целей ЦБ может рассмотреть вопрос о целесообразности создания автономного фонда поддержки финансового/банковского сектора, формируемого за счет отчислений финансовых посредников (по аналогии с фондом страхования вкладов).

Поддержка будет предоставляться только если потери связаны с форс-мажорными обстоятельствами, а не являются следствием применявшихся ранее рисковых бизнес-моделей, подчеркивает ЦБ.

Где взять денег

Структурная трансформация экономики будет связана со значительно возросшими потребностями в инвестициях. Это потребует развития инструментов пополнения именно акционерного капитала, доля которого возрастет, прогнозирует ЦБ. Без иностранных инвесторов главными источниками средств будут государство и банки, а также, возможно, население.

С государством понятно: для финансирования приоритетных/стратегических проектов, вероятно, потребуется увеличить госдолг и возможности институтов развития — для этого ЦБ предлагает предусмотреть опцию их автоматической докапитализации.

А вот за банки он здесь явно опасается: «При всей своей стратегической важности эти проекты и программы могут иметь ограниченную коммерческую составляющую и не генерировать денежные потоки в объемах, достаточных для возврата заемных средств. Даже предоставление регуляторных стимулов может быть недостаточным для участия банков в финансировании этих проектов». Привлечение для этих целей банковских кредитов, по его мнению, возможно через госгарантии и поручительства институтов развития, причем безусловных и безотзывных — это «принципиально важно».

ЦБ собирается стимулировать их финансировать приоритетные проекты через свои нормативы. Главное, что несколько раз повторяет регулятор: критерии таких проектов должны быть четко и предельно формально прописаны.

Что до населения, то идеи ЦБ по трансформации его сбережений в долгосрочные инвестиции сводятся в основном к мерам по защите инвесторов и повышению их финансовой грамотности, а также развитию НПФ. Они никогда не были популярны, а после заморозки взносов в накопительную систему идея софинансирования выглядит оригинально.

Самое интересное предложение — создать единый механизм налоговых льгот для долгосрочных инвестиций, распространив его на все финансовые продукты, посредством которых такие инвестиции осуществляются, в том числе на долгосрочные банковские вклады.

Со вкладами проблем нет — они превышают все остальные виды сбережений и инвестиций вместе взятые, но вот долгосрочных вкладов очень мало. На начало года их было примерно 5% (1,7 трлн руб. из 34,7 трлн). Так что если предложение ЦБ пройдет и сроки вкладов вырастут, это могло бы оживить кредитование «структурной трансформации». Банки часто не склонны участвовать в кредитовании долгосрочных проектов, учитывая, что значительная часть их пассивов краткосрочная, отмечает ЦБ. Эта несбалансированность– давняя проблема наших банков. На начало года лишь 10% их пассивов имели срок более 3 лет, а почти ¾ были менее года. При этом 29% активов были более 3 лет, а коротких (до года) — менее половины.