«За вчерашний день в казну поступило 2,5 трлн руб.», — сказал 2 апреля Силуанов. Он признал «некоторое снижение нефтегазовых доходов», потому что цены на нефть «несколько отличаются от того, что заложено в бюджете», подчеркнув, что «все обязательства мы выполним, и в этом сомнений нет».

В начале апреля вышли два интервью Силуанова, в которых министр объясняет, что происходит с бюджетом — ему и его подчиненным в последнее время приходится много объясняться по этому поводу. Огромный дефицит не на шутку встревожил рынок.

В январе–феврале он, по предварительным данным Минфина, составил 2,6 трлн руб. — при запланированных на год 2,93 трлн (доходы — 26,13 трлн, расходы — 29,06 трлн). При этом доходы оказались на четверть ниже, чем годом ранее, а расходы — в 1,5 раза больше. Минфин объяснял это тем, что налоги стали платиться по-новому (дедлайн 28 числа, и до конца месяца деньги могут еще не быть учтены), недобором нефтегазовых доходов, а также переносом части расходов с конца года, чтобы избежать повторения прошлогодней истории. Тогда под конец года расходы бюджета стали лавинообразно расти, в декабре они составили почти 7 трлн руб. (часть из них — перенесенные расходы этого года), что сильно обеспокоило экспертов и привело к сильному падению рубля.

Влияние этих факторов, будет постепенно смягчаться, и «ситуация с балансом бюджета будет нормализовываться», успокаивает Силуанов: «Первый квартал прошел, мы видим, что доходы поступили не меньше, а больше, чем в соответствующем периоде прошлого года. На дефицит повлияло авансовое ускоренное финансирование расходов, которое будет выравниваться по сравнению с прошлым годом В январе отдали денег в 1,5-2 раза больше, чем обычно». Другие причины недобора доходов в январе–феврале: «цены на наши энергоресурсы подкачали», ускоренный возврат переплаты по налогу на прибыль и ускоренное же возмещение НДС. Зато ненефтегазовые доходы идут в соответствии с планом, уверяет Силуанов: «Доходы от обычной экономики мы получаем столько, сколько запланировали, это самое главное».

Центробанк, который много раз называл большие расходы бюджета одним из главных инфляционных рисков и предупреждал, что готов компенсировать их повышением ставки, эти объяснения устраивают. «Мы пока рассматриваем динамику бюджетных расходов как „внутригодовое перераспределение“, — говорила председатель ЦБ Эльвира Набиуллина. Экономист по России Bloomberg Economics Александр Исаков связывал всплеск расходов „с закупками вооружений, выплатами мобилизованным и попыткой завершить знаковые инфраструктурные проекты до окончания нынешнего срока президента“.

На 28 марта (последние данные), доходы бюджета составляли 3,5 трлн руб., расходы — 7,5 трлн руб. Если добавить названные Силуановым, 2,5 триллиона, дефицит сокращается до 1,5 трлн руб., и даже с учетом расходов в оставшиеся дни марта он все равно получается меньше, чем по итогам первых двух месяцев.

Расходы действительно сокращаются. До середины февраля Минфин тратил в среднем по 105 млрд руб. в день, а с начала года по 23 марта получается уже 90 млрд руб. в день, подсчитывали аналитики MMI. Пока бюджет в марте исполняется ниже сезонной нормы — за 28 дней потратили 1,76 трлн руб. — если дневные темпы сохранятся, то за март получится 1,95 трлн, отмечали аналитики «Твердых цифр». По их расчетам, если темп сохранился до конца месяца, в марте федеральный бюджет мог оказаться профицитным — 0,6 трлн руб. Это соответствует дефициту 2 трлн руб. по итогам квартала.

С мая-июня бюджет, скорее всего, станет профицитным, ожидает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова: расходы будут «закручиваться», а налоги — поступать лучше. Настанет время для «добровольного» взноса крупного бизнеса, нефтяные компании начнут платить с учетом сниженного дисконта Urals к Brent, к тому же решение ОПЕК о сокращении добычи улучшает перспективы сбора нефтегаз доходов. Но в конце года Орлова ожидает новую, предвыборную волну расходов.

Ситуация с доходами бюджета начнет улучшаться с лета, когда заработает новая формула расчета нефтяных налогов с ограничениями скидок на Urals, отмечал Янис Клюге, старший научный сотрудник German Institute for International and Security Affairs. Тем не менее, предполагал он, правительству придется занимать гораздо больше.

Пока этого не происходит. Минфин не намерен увеличивать программу заимствований на внутреннем рынке в этом году. В первом квартале он занял 738 млрд руб. при плане 800 млрд, план на этот квартал — 850 млрд руб.

И все же рынок пока не до конца верит Силуанову. В последнем макроопросе ЦБ (он проводился в начале марта, результаты следующего будут опубликованы 20 апреля) аналитики спрогнозировали дефицит консолидированного бюджета в 3% ВВП (разброс оценок — от 1,5% до 3,7% ВВП).

Все только начинается, говорит экономист банка «Центрокредит», ведущий телеграм-канала MMI Евгений Суворов. Он прогноз дефицита бюджета по итогам года не меняет: 5 трлн руб., а консолидированного — более 6 трлн (около 4% ВВП).

«Мы и не относились к лагерю сильно взволнованных», — говорит главный экономист «Ренессанс капитала» по России и СНГ Софья Донец. Слова Силуанова об авансировании расходов подтверждаются цифрами: было видно, что январский скачок расходов «не настоящий». В январе–феврале был большой отток ликвидности из банковской системы, то есть те астрономические суммы из бюджета в нее не поступали (сам Минфин обслуживается в ЦБ), объясняет Донец: «Конец 2022 г. показал, что деньги очень концентрировано вошли в [банковскую] систему. Чтобы устранить такое в 2023 г., применили меры январского финансирования».

При этом сложилась необычная ситуация, отмечает Донец. Обычно доходы бюджета прогнозировать сложнее, чем расходы, но сейчас все наоборот: «неопределенность расходов, хоть это и внутренний показатель, выше, чем доходов».

Нефтегазовые доходы идут в соответствии с нефтью, ненефтегазовые достаточно быстро восстанавливаются, что видно и в других показателях экономической активности (данные о производстве, мониторинге финансовых потоков), говорит Донец: «Одна из развилок определяется ситуацией с нефтью и рублем. Если брать наш базовый сценарий $50-60 за баррель (Brent останется выше $80, а дисконт будет сокращаться), то можем опираться на среднюю нефть $55 и курс 75 руб./ $».

А вот интрига с расходами никуда не ушла, продолжает Донец: снижение расходов с 31 трлн руб. в прошлом году до 29 трлн в этом стало бы первым случаем в истории России, когда расходы сокращаются в номинальном выражении. Возможна ли такая быстрая консолидация расходов, тем более что их драйверы сейчас «очень специфические»: «Нам, как экспертам в обычной экономике, трудно это прогнозировать. Некоторый скепсис есть, потому что такой консолидации не случалось. Зависит от геополитики, я не берусь прогнозировать оборонные расходы».

Она закладывает в свой прогноз расходы на уровне прошлого года, что соответствует дефициту 3,3% ВВП. Более оптимистичный сценарий: расходы все-таки будут сокращены, как обещает Силуанов, тогда и дефицит составит запланированные 2%. Пессимистичный сценарий: глобальная рецессия (и нефть «не $55») плюс рост расходов и в этом году — тогда дефицит может составить до 5%.

Орлова верит в намерение Минфина сохранить жесткий бюджет, другое дело, получится ли: «До IV квартала они будут целиться в [дефицит] 3 трлн, а дальше уже трудно предсказуемо. Многое будет зависеть от электорального цикла и от геополитики». Бюджет с дефицитом 2,9 трлн руб. сверстан при цене Urals $70, поэтому дефицит порядка 4 трлн по итогам года будет, по мнению Орловой, «хорошим результатом».
И все-таки «хорошо, что от Минфина мы слышим успокоительную коммуникацию, хотя в расходах не все зависит от него», заключает Донец.